Специалист Института онкологии Южной Швейцарии о системе здравоохранения в России

В конце февраля НМИЦ им. Н. Н. Петрова посетила Мария Дель Гранде – специалист Института онкологии Южной Швейцарии, координатор Европейской школы онкологии в Евразии (ESO). Мария знакома с западной клинической практикой благодаря опыту работы в США, Англии, Италии и Швейцарии. Мы поговорили с ней о различиях оказания медицинской помощи в России и Европе.

- Как вы оцениваете работу НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова?

- Это крупный центр, в котором лечатся тысячи больных ежегодно, и уровень оказания услуг здесь соответствует мировым стандартам. Специалисты регулярно сталкиваются со сложными случаями и имеют высокую квалификацию. В НМИЦ очень мотивированная команда врачей, которые реально хотят изменить будущее пациентов. Молодые специалисты стремятся расширить свои знания и внедрить их в клиническую практику. Они открыты к любым замечаниям, что вообще можно редко встретить. У НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова большой потенциал. Директор заинтересован довести качество оказания медицинской помощи до максимума, который здесь возможен.

- Какая цель вашего визита? Каких договоренностей НМИЦ и ESO уже достигли?

- Установить деловой контакт с руководством и врачами НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова, чтобы в дальнейшем продолжить сотрудничество Европейской школы онкологов и России. Мы обсудили создание русскоязычной обучающей онлайн-платформы для российских специалистов. Европейская школа онкологии уже принимает участие в образовательном проекте SPOT («Наука и практика в обучении онкологии» - прим. ред.). Наши специалисты прочитают три лекции, а в июне делегация ESO посетит форум «Белые ночи». Также мы рассмотрели возможность стажировок российских специалистов в клиниках Швейцарии.

- Вы присутствовали на приеме пациентов в нашем центре. Чем отличается оказание помощи онкобольным в России и Европе?

- В России пациент во время лечения посещает разные учреждения и врачей. В Европе больной проходит путь от диагностики до выздоровления или поддерживающей паллиативной терапии либо в одном учреждении, либо с одним лечащим врачом. Так он чувствует себя более защищенным. Кроме того, в России медицинское законодательство отстает от реальности. Так, врач не может сильно варьировать схемы лечения пациентов, поскольку это регламентируется законом. В Европе медицинские специалисты имеют бОльшую свободу действий, поэтому могут пробовать различные схемы терапии.

- А есть ещё отличия?

- В Европе и России разные системы образования и методы работы врачей. В Европе пациент, который попал к онкологу, понимает: «В данный конкретный момент времени этот врач может решить все мои проблемы – и назначить лечение злокачественной опухоли, и проконсультировать насчет сопутствующих заболеваний, и скорректировать их терапию». В России всё иначе. Например, на приеме в НМИЦ был пациент с диабетом второго типа. И понятно, что с химиотерапией, которая сопровождается глюкокортикостероидами, уровень сахара у больного увеличится. В Европе онколог не отправляет пациента к эндокринологу для назначения инсулина, а в России другая схема – пациент получает терапию сахарного диабета только у профильного врача. Да, в трудных случаях европейский онколог обратится к узкому специалисту, но в целом, он может лечить и сопутствующие заболевания.

- А что могла бы позаимствовать европейская система здравоохранения у России?

- Скорость изменений. Я думаю, что темп, с которым в России принимаются решения, меняются методы работы и внедряются технологии, совершенно недоступен другим европейским странам. Если сравнить, что было 30 лет назад, когда разрушился СССР, и что есть сейчас, то вы увидите колоссальную разницу. Какая ещё страна в мире за такой маленький промежуток настолько изменилась? Никакая. Скорость обучения и внедрения нового – огромная. Европа никогда такого не достигнет. Там всё постепенно, поступательно. А в России сегодня поговорили – завтра внедрили.