— За время, пока вы занимаетесь вопросами онкологии, произошли серьёзные сдвиги?

— Онкология многогранна. Надо понимать, что это и хирургия, и радиология, и современные фундаментальные исследования. В целом она продвинулась очень сильно. Особенно в части появления новых препаратов.

— Как вы относитесь к благотворительным организациям и сбору денег для лечения за границей?

— Я неоднозначно отношусь, потому что, часто слыша разные истории, я ловлю себя на мысли, что за этим что-то ещё скрывается. Потому как не всегда это оказывается лучше. Там психологический эффект срабатывает. Надо посмотреть, где лучше это делают, а потом принимать решение.

— Вы на заседании ОНФ как-то говорили, что очень много калининградцев уезжает лечиться за пределы региона. Действительно ли есть в этом смысл?

— Я не согласен с такой формулировкой, что лучше лечиться за рубежом. Да, там порой чистая палата, простынь, хорошее отношение и условия. Знакомился со многими центрами в Израиле, Голландии. Технологии те же самые. Порой вижу, что делают не лучше и не чаще, чем у нас. Они хорошо работают с пациентом, качественно психологически. Порой спрашиваю у коллег: "Зачем вы делаете то, чего не делаем мы, потому что этого не надо?" Они говорят: "Пациенты заказывают — мы и делаем". Срабатывает и установка наших соотечественников, что у нас всё плохо.

— Обоснованна ли ситуация, когда калининградцы едут лечиться Санкт-Петербург или Москву. Это массовый психоз или обоснованная история?

— В настоящее время у нас выработаны определённые критерии для лечения разных категорий больных. Должен был обеспечен определённый комплекс комбинированной помощи для конкретного пациента. Должны быть стандарты — соответствие тому, как это действует во всём мире. Что касается Калининградской области, то, конечно, не всё здесь есть. Я понимаю тех, кто едет, чтобы получить полноценную медицинскую помощь. Здесь нет современной радиологии, а она должна быть. Кроме того, калининградцы хотят услышать второе мнение. Но стоит понимать, что не для всех видов помощи и не для всех пациентов есть необходимость ехать в другой регион.

— У нас на достаточно низком уровне организована онкологическая помощь? Как вы сами оцениваете ситуацию? У нас недавно общественность подписала открытое письмо и обратилась в правительство области. В нём говорилось о низком качестве и звучали требования принять меры. Ситуация очень напряжённая, это признал и губернатор.

— Что мне нравится в Калининграде — это общественность. Она очень строгая. Она отслеживает, как выполняются обязательства. Здесь есть плюсы и минусы. Все, кто стоит у власти, должны прислушиваться. Ваш регион, в отличие от остальных, является немного ущербным, потому что нет того центра, вокруг которого была бы сосредоточена онкологическая служба. У вас очень слабенькая радиология. Она слабая и по объёму, и по тому, что она уже устарела. В вашем регионе — с учётом его специфики — особенно остро ощущается проблема с кадрами.

— Как вы думаете, региону нужен онкоцентр или он не нужен в таком виде?

— Онкоцентр — очень абстрактное понятие. Для организации помощи онкологическим больным нужен определённый перечень диагностических и лечебных технологий, которые либо в отдельности, либо в сочетании должны обеспечивать помощь каждому пациенту. А что мы понимаем под этим онкоцентром? Если он будет куцый и непонятно какой, то, может, он и не нужен. Я точно знаю, что региону нужна современная радиологическая помощь, потому что без неё онкобольным мы не можем полноценно помогать. Нужны современные хирургические технологии. А в каком виде это будет — другой вопрос. Может быть, это будет центр радиотерапии, созданный на базе областной клинической больницы. Если строить какие-то отдельные составляющие, которые нужны, но их нет, то, наверное, центр женской онкологии. И где его строить? Ведь лечение рака молочной железы — это особая проблема.

— Я предполагала, что будет центр, в котором будут лечить все виды онкологии...

— В идеале, может, так и есть. Если бы это был мегаполис. Тогда бы построили, подтянули специалистов. Поскольку у вас анклав, надо выполнить анализ того, что у вас есть. На основании этого должна родиться концепция, каким мы хотим видеть онкоцентр.

— Как вы оцениваете ситуацию с заболеваемостью в Калининградской области по сравнению с другими регионами.

— У вас несколько выше смертность, чуть отрицательнее динамика. Некоторые показатели есть желание проработать. Но это статистика. Надо понимать, как обстоят дела в реальности. Из Калининградской области, пожалуй, больше, чем из других регионов, приезжают с запущенными стадиями. Хотя и из других регионов приезжают. Специально мы не ведём такую статистику. Калининграду мы отдаём приоритет, потому что здесь нет онкологического центра. Надо понимать, что надо выстроить работу ракового регистра, а потом решать вопросы профилактики, скрининга. Мы готовы помочь области в разработке скрининговой программы для вашего региона и вашей медицинской службы, потому что это очень сложная проблема. Нужно обобщить, что делается во всём мире. Если говорить о задачах региона, я бы мобилизовывал систему диспансеризации, что прописано законом.

— Рак — это такое заболевание, которое трудно диагностировать. Много говорим о ранней диагностике. Всё-таки — что должен делать человек, чтобы не пропустить болезнь?

— Почему-то все хотят получить универсальный совет. Многие говорят: сделайте какой-то анализ, чтобы исключить сразу все виды рака. Нет такого исследования. Контролировать себя по всем видам онкологических заболеваний невозможно. Это биологический процесс. С возрастом частота его возникновения увеличивается. Мы можем говорить только о самых частых и вероятностных рисках возникновения. И, основываясь на научных данных, понимать, что мы можем предвидеть. Для женщин — это рак молочной железы, рак шейки матки. Для мужчин — колоректальный рак и рак желудка.

— Снова к открытому письму. Вот вы — как главный внештатный онколог СЗФО — скажите: требуется ли проверка, если уже общественность задаёт эти вопросы?

— Это очень болезненный вопрос, который стоит везде. Когда пациент стоит в очереди, и у нас, в Санкт-Петербурге, мы сталкиваемся с тем, что пациент два-три месяца стоит на радиологическую помощь, чтобы попасть к онкологу. Когда начинаешь беседовать со специалистами, администраторами, они говорят: "У нас очередей нет". Согласно нашим документам по организации помощи онкологическим больным, с момента первого обращения может пройти чуть больше месяца с учётом всех этапов. Но я могу сказать, что есть такое противоречие: одни специалисты говорят, что очередей нет, а пациенты говорят, что ждут по два-три месяца в очереди. При подписании соглашения мы, как методический центр, готовы это контролировать.    

Источник