Услышать диагноз «рак» в 19 лет — уже большое испытание. Петербургский студент Кирилл Нарышкин столкнулся с редкой разновидностью болезни: опухолевые очаги появились сразу в нескольких частях организма.

Опухоль в легком и множественные опухолевые очаги в тазобедренном суставе появились у Кирилла почти одновременно.

«Всей семьей мы собрались на дне рождения моей бабушки. В конце праздника у меня случился приступ бронхиальной астмы. Я профессиональный астматик. Как всегда, принял лекарства, приступ снял. Но после него все равно остался кашель и неприятное ощущение в легких, как будто что-то давит».

Кирилл обратился к своему врачу и еще две недели лечился от астмы, но непонятные симптомы не проходили. Сделали рентген грудной клетки. И вот тогда впервые прозвучало: «Злокачественная опухоль».

«Но я тогда не особо понимал, что происходит. Думал, это что-то из разряда «быстро вылечить», — говорит Кирилл.

«Герминогенная опухоль переднего средостения, метастазы во внутригрудных узлах, селезенке. Группа неблагоприятного прогноза» — такой диагноз поставили Кириллу в НМИЦ онкологии им. Петрова.

При герминогенных опухолях проводится, как правило, комплексное лечение, которое включает в себя хирургию, системную противоопухолевую терапию, реже — лучевую терапию. Наиболее эффективная схема — это химиотерапия с последующим удалением остаточных опухолевых очагов. Она и была назначена в первую очередь Кириллу Нарышкину.

«И вот тут, как только начался первый курс химиотерапии, я понял, что лечение предстоит сложное и долгое. Это был самый тяжелый психологический момент, который я пережил в течение всей моей болезни, и физически было непросто тоже, — вспоминает Кирилл. — Но меня отвлекала от плохих мыслей учеба в институте — это хоть какое-то действие во время лечения. Вот так я лечился и учился».

Опухоль в легком росла, уже давила на сердце, и было принято решение о ее удалении.

«Это была первая моя операция. Мне раздвинули грудную клетку, достали оттуда 15-сантиметровую опухоль, она весила два килограмма, — рассказывает Кирилл. — Тогда я думал, что лечение мое закончилось, и теперь я здоров».

Контрольное ПЭТ-КТ через два месяца показало, что опухолевые очаги появились в бедренных костях.

Как правило, когда врачи видят метастазы в костях, то говорят, что это инкурабельный процесс — патологическое состояние, при котором возникают необратимые нарушения в работе жизненно важных органов, когда сделать уже ничего невозможно. Но в случае с Кириллом специалисты НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова увидели, что все опухолевые очаги можно удалить хирургическим путем и сделать реконструкцию — полную циторедукцию.

«Серьезной технической сложностью являлся как объем, так и характер поражения скелета. Сначала мы удалили верхнюю треть бедренной кости и тазобедренный сустав, выполнив одномоментное эндопротезирование бедренной кости и тазобедренного сустава модульным онкологическим эндопротезом. Потом уже следующим этапом запланировали удаление костей таза и боковой массы крестца со всеми оставшимися опухолевыми очагами, — рассказывает Григорий Владимирович Зиновьев, кандидат медицинских наук, заведующий отделением опухолей костей, мягких тканей и кожи НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова. — Для выполнения второго этапа резекции разработали индивидуальный 3D-принтинговый имплант.

Из-за распространения опухолевых очагов пришлось резецировать не только таз, но и крестец. Хирурги НМИЦ удалили боковую массу крестца, но при этом сохранили критически важные нервные структуры пояснично-крестцового отдела. В сочетании с предшествующей резекцией бедренной кости операция выглядела очень впечатляюще.

«В связи с поражением крестцово-подвздошного сочленения и боковой массы крестца потребовалась дополнительная пояснично-тазовая фиксация, — рассказывает Григорий Владимирович. — Таким образом, был еще нейрохирургический этап, во время которого мы установили специальные фиксаторы в поясничные позвонки с двух сторон и зафиксировали поясничные позвонки как к тазу, так и к индивидуальному импланту. Получилось удалить все опухолевые очаги, выполнить реконструкцию дефекта, создать жесткую и надежную структуру, при этом сохранив полную функцию конечности и тазовых органов.

Операция длилась 9 часов.

«Меня предупреждали о возможных осложнениях, но все обошлось, — рассказывает Кирилл. — Я встал в тот же день, походил немного по коридору»

Кирилл в шутку называет себя «киборгом».

«Меня отпустили домой со словами: „Все у вас хорошо“. О болезни мне теперь напоминают только шрамы. Но самое главное — я жив и здоров».

Автор текста: Ирина Фигурина

Источник